О`Санчес - Кромешник
Сказать, что вся Гекова шатия-братия жила между собой душа в душу, было бы сильным преувеличением: центробежные процессы разводили вчерашних соратников далеко друг от друга; Гнедые завидовали Сторожу, тот Арбузу, Арбуз опасался Ушастого, Ушастый недолюбливал Сторожа и Арбуза, те – его, Сторожа раздражали и тревожили пограничные действия Гнедых, Малыш мечтал о воле и постоянно слал на волю Ушастому язычки с претензиями к нему и остальным… Единственное, что цементировало их воедино, – страх вызвать недовольство Ларея и потерять его расположение и уважение.
Удила ослабли, Ларей сидел далеко, но он был все ещё жив. Его добровольная «схима» по-разному была воспринята ближайшими: Сторож, Арбуз и Гнедые не одобряли про себя Лареев задвиг и первое время чувствовали себя несколько неуютно без опеки и, как бы это сказать, без «последней инстанции», на которую можно было бы свалить бремя окончательного решения серьёзной проблемы с непредсказуемым результатом. Но они скоренько привыкли, и временами им казалось, что в перспективе и без «шефа» вполне реально делать дела. Малыш и Ушастый с глубоким уважением оценили такое решение, хотя и не вполне понимали его причины. Из ближних один лишь Фант (Малоун, как непричастный к «делам», не в счёт) остро переживал уход Ларея: он, Фант, не бог весть какой вождь, но был при «шефе», подчинялся только ему, был относительно свободен в деньгах и планах; а теперь приходилось выбирать – на кого ориентироваться. Тони Сторож был пообразованнее Арбуза и не такой жёсткий, но Арбуз зато не собирался вникать в детали, довольствуясь результатами и следуя правилам, установленным при Ларее. Ушастый же и Гнедые Фантом даже не рассматривались: техника сложнее ножа и автомата была недоступна их пониманию, так что Фант выбрал Арбуза себе в патроны, от него же получал деньги и дополнительные, помимо рутинных, задания.
Когда на Ушастого пришла с пересылки последняя по времени малява от «шефа», тот не колебался, собрал всех основных, довёл до них содержание посланий, передал приветы и потребовал денег, людей, полномочий и подстраховки: предстояло ехать в стотысячный городишко Белая Сельва, где располагались аж три зоны, в том числе и та, куда сосватали Ларея, и попытаться решить (и не то что попытаться – решить однозначно) проблемы, поставленные перед ними Лареем. Следовало собрать всю доступную информацию по обеим сторонам «колючки», поискать подходы к администрации, разместить на некоторое время десяток толковых ребят с убедительными документами, деньгами и разнокалиберным «стрекоталовом», наладить «коней» для зоны, быть готовыми к неожиданностям.
Гнедые вызвались поехать и оперативно все возглавить, но Ушастый не доверял их горячему нраву и слабому знанию зонной специфики, о чем и сообщил им прямо, не выбирая выражений. Гнедые не смолчали и принялись отругиваться, не возражая по существу, поскольку все же понимали правоту Сержа (Серж Кордилья – так записали Ушастого в церковной книге при его рождении, а кличку он получил много позже, по очевидному признаку) насчёт опыта и знаний. Арбуз повысил голос, хряснул мохнатой пятернёй по столу и прекратил базарный гомон: правильно, Серж должен ехать, но и они все готовы сделать то же в любой момент, если понадобится. С деньгами проблем не будет, если речь идёт о чёрной наличке, а людей и документы подберём, тщательно, но быстро, суток за двое – за трое. Если потребуется белый нал, Втор обеспечит в нужном количестве и Тони, вероятно, добавит из своих каналов. И Фант поедет с оборудованием и ассистентами. Нет возражений? Нет. Тони останется здесь при любом раскладе и в случае чего повоюет за всех – гниды вокруг так и шастают. Тони, что скажешь?
Тони говорил на совещании меньше всех боссов, но вместо ответа вывалил на стол три папки с информацией: по городу Белая Сельва, по офицерскому составу зоны (недавно сумел купить «крота» в канцелярии сектора департамента по зонному хозяйству Юго-Востока), по городской администрации (оттуда же).
– Это к вопросу о том, кто на месте может больше пригодиться. С белналом сейчас напряжёнка, но – наскребём сообща, после сосчитаемся, кто и чего тратил… Надо будет, жребий кинем – имеется в виду, мы с Элом, кому ехать, кому оставаться. В остальном возражений вроде как нет.
На том и порешили. Мнения Фанта, как самого младшего на совещании, не спрашивали, но он и сам был рад-радёшенек хоть чем-нибудь непосредственно помочь шефу там, на месте…
Стукнула и открылась форточка на входной двери, отъехала прозрачная плексигласовая загородка, и в затихшую камеру просвистел пропитой шёпот надзирателя:
– На «Лэ»…
– Лессинг.
– Ещё…
– Ларей.
– Да. На «Сэ»…
– Симс. – Сим-Сим почти выкрикнул свою фамилию, в тревоге от того, что его с шефом могут разлучить по разным зонам. Но надзиратель погасил его тревогу дежурным «да» и проговорил негромко:
– На выход, с вещами…
Глава 9
С ладони неба
У врат Земли и Феба
День стекает в ночь.
Что такое «локалка»? В прежние времена зона разделялась на две основные и несколько мелких зонных образований. Основные – это жилая и рабочая зона, а есть ещё и кумовской домик, и казармы охраны, и караульные помещения, и вахта… Рабочая – промзона, функционально разбита на ряд цехов или автономных производств, жилая – ряды бараков, клуб, котельная, столовая и так далее… Но покойный Господин Президент Юлиан Муррагос в самом конце долгого правления привёл свой порядок и в пенитенциарную систему: жилые зоны ещё и внутри обрели перегородки из колючей проволоки, чтобы не шастали сидельцы из барака в барак, занимаясь неположенными деяниями, чтобы не мешали Конторе заниматься нелёгким делом в местах заключения – управлять и исправлять. Теперь каждый барак имел свой клочок территории, затянутый колючкой и сеткой-рабицей: хочешь – так сиди, хочешь – на соседей посматривай. Сообщение между «загонами» осуществляется через специальные проходы-двери, возле каждого несут дежурство сидельцы с повязками, зарабатывают дополнительные передачи, свидания, а то и досрочное освобождение. В скуржавых и близких к ним по духу зонах – все просто: с белой повязкой ДСА (добровольное содействие администрации) ходят даже «основные», блатные властители зоны; повязочников там – тьма, это чуть ли не привилегия. В «чёрных» зонах, где сидельцы ориентированы на ржавую пробу, случаются с этим и проблемы, когда никто не хочет на себя цеплять «псовый» знак, обрекающий носящего на презрение и участь изгоя. Но и там, как правило, вакантные места все же заполняются сидельцами из неуважаемого отребья: кто-то должен и выгребные ямы чистить, и по полу шнырять…
Ушастый сумел загрузить унтера из канцелярии двумя тысячами талеров и ящиком приличной трехлетней «конины» иневийского розлива: Ларея и Симса определили в четвёртый отряд, где и промзона стояла локально, за забором, поскольку в промзонном четвёртом цеху работали с клеем на ацетонной основе. Строже строгого налажен был в цехе контроль за расходованием драгоценной массы, но все равно то там, то сям находили сидельца в глухой отключке – добыл и надышался!
Таким образом, в этом пункте пожелание шефа было выполнено, но работы все ещё оставалось через край. Двоих надёжных ребят также удалось определить в «четвёрку». Вольняшка-телефонист согласился «водить коней» – проносить через вахту запретное (ещё бы он не согласился – дело привычное, а эти платят втрое!)… Он же, вольняшка, подсказал, с кем из вахтенной службы «можно иметь дело»…
На зону подвезли вечером, когда сидельцы уже поужинали и коротали срок в бараках. В субботу их повели бы в клуб, на просмотр кинофильма, но была среда.
Осень в этих краях скоротечна: две недели дождей, потом заморозки со снегом, потом снег с морозом, потом морозы с метелями, за ними метели со снегом… Полгода – и опять весна перед коротким летом.
Этап намёрзся ещё перед вахтой – хотя по местным понятиям и не холодно было, но вновь прибывшие не перешли ещё на зимнюю форму одежды, вдобавок и без жратвы остались, дрожали – кто в чем…
Наконец начальник режима и замхоз разделили этапников (двадцать четыре морды – довольно маленький этап) по отрядам, и унтеры повели сидельцев по своим местам.
Староста четвёртого барака, угрюмый толстяк лет пятидесяти, у входа принял списочек из рук унтера, попрощался небрежным поклоном и пошёл в глубь барака.
– Ждите здесь, – процедил он вполоборота, перед тем как уходить.
Новичков было трое: Гек, Сим-Сим и невзрачный мужичок, лет под тридцать (второй срок за квартирную кражу).
Гек через оконце проследил путь унтера до вахты и обернулся.
Барак был как барак, типовой, на двести пятьдесят шесть мест, два крыла, по сто с лишним шконок в каждом. То крыло, в котором они оказались, было, по всей видимости, «главным»: староста направил свои стопы именно в левый торец, где было отгорожено две или три каморки для «господ».
